I couldn't care less.
Когда я был маленьким, мама отводила меня от питерских бомжей со словами "Не подходи, с этим мужчиной что-то не так". Сейчас я сам стал тем мужчиной, который "не подходи, с ним что-то не так". Я смотрю на свои руки, с которых неравномерно облезает кожа, оставляя замысловатые фьордообразные пятна.
Тогда я думал, что мой мир - это улица Кибальчича и дальше гаражи, в которых чинился спецавтотранспорт. Потом я считал, что мой мир - это весь мир. В лесбийском раю сеть - это то, что на колготках на подвязках на поясе у накачанных ягодиц, я поехал в Пукоу за воспоминаниями и отчасти от нечего делать. Я видел коричневые однообразные высотки, во дворах которых дети на день волосатой вакханалии считали, что их мир - это огражденный забором двор.
Так не должно быть.
Наверное.
Дом - пара ресторанов поблизости - электромопед, который далеко не увезет, так безопасно. Работа за углом и уютный магазин на диване толстожопой спутницы жизни. Все накопленное мелким воровством, подлогом и обманом - на ребенка, который будет учиться в Ымерике. Наверное, он будет считать, что поимел весь мир.
С любой женщиной ты будешь делать то же самое - сходиться, расходиться (во мнениях), покупать вещи на Таобао, растить детей и ездить за едой раз в неделю. Вопрос не в том, чем ты занят. Под этим углом, даже ни с кем. Вопрос в том, насколько одухотворенно ты ощущаешь себя во всем этом.
Это мой ответ.
Ритуалы пития - ни что иное, как выхолощенные кузьмичами методы общения с богами. Бахус, Дионис, прочие товарищи теперь есть по одной из ьумажного пакета в хипстерские усы. А раньше мы были викингами, и любое возлияние открывало двери как минимум в Вальхаллу.
За отсутствием сделанных отцом вещей и мускулистой спиной некоего Сергея, с которым я духовно сблизился заочно (о чем он совсем не знает), я представляю себе того самого друга, которого мы с Женей выдумали, чтобы была хоть какая-то причина сливаться в Вальхаллу и представлять себе, что весь мир принадлежит нам.
70 километров в час - это та скорость, на которой сдувает шапку. Зимой ночью на обратной стороне горы на мотоцикле, каким-то мелкокитайским чудом доставленном из недоступной Японии (а она существует вообще) мы думали, что все это ведет к просветлению.
А ты когда-нибудь видел Лошадь с мужиком?
Саня глубокомысленно затянулся японской Мёвиус и изрек.
На телефоне заметка от прошлой жизни с заголовком "Насчёт буддизма, дряни и самооправдания." Наверное, мне лучше не знать, что именно я тогда имел в виду. С того момента перевернулось достаточное количество казавшихся незыблемыми устоев: семейные ценности, стол, мировоззрение - теперь они любят футбол, а у нас чехлы с Hello Kitty. Болезненная попытка быть индивидуальностью в высокоточном индустриализованном дворе темно-коричневого дома.
Нам хочется казаться самим себе в иной парадигме вещей - шторы, лампы, душ и ящики - все это мещанство не помещается в чемодан, однако ведь есть что-то такое, что заставляет задерживаться в ИКЕЕ и примерять на себя "цветы, колодец и сад."
Не отнять, бизнес. Искусство доводит людей до цугундера, мне осталось только одеть на себя шарф, очки и шляпу и загадочно выйти в ночь, в которой пары пар стараются самоактулизироваться до 00:00. Во-первых, потом уже не праздник.
Во-вторых, всем завтра на работу.
Как Саня за идею пить, ведь панк-рок же, и, как Алина, не продавать идеалы и не скрести по дну преподавателем, но познавать киноискусство под веществами и рассуждать о передаче кем-то никому какого-то неуловимого чувства, у которого и названия-то толком уже нет. Зато искусство.
Как-то все разучились быть фрезеровщиками и писать стихи. Или не умели никогда.
Этот псевдо-декадентский склад существования, исключительно ради того, чтобы показать другим свои очки в толстой оправе и найти себе оправдание графоманить с салфеткой и манжетами в стол.
Ну что, что ты сделал для хип-хопа в свои годы?
Зато не продался, и нашел(-ла) то, что тебе интересно. То есть ничего не делать, вштыриваться и надеяться на то, что тебя спасет кто-то своей чисто выбритой любовью.
В моем представлении, мироздание - это мужчина, приводящий на первое попавшееся распутье и говорящий случайным слушателям: "не подходите, со мной что-то не так."
Тогда я думал, что мой мир - это улица Кибальчича и дальше гаражи, в которых чинился спецавтотранспорт. Потом я считал, что мой мир - это весь мир. В лесбийском раю сеть - это то, что на колготках на подвязках на поясе у накачанных ягодиц, я поехал в Пукоу за воспоминаниями и отчасти от нечего делать. Я видел коричневые однообразные высотки, во дворах которых дети на день волосатой вакханалии считали, что их мир - это огражденный забором двор.
Так не должно быть.
Наверное.
Дом - пара ресторанов поблизости - электромопед, который далеко не увезет, так безопасно. Работа за углом и уютный магазин на диване толстожопой спутницы жизни. Все накопленное мелким воровством, подлогом и обманом - на ребенка, который будет учиться в Ымерике. Наверное, он будет считать, что поимел весь мир.
С любой женщиной ты будешь делать то же самое - сходиться, расходиться (во мнениях), покупать вещи на Таобао, растить детей и ездить за едой раз в неделю. Вопрос не в том, чем ты занят. Под этим углом, даже ни с кем. Вопрос в том, насколько одухотворенно ты ощущаешь себя во всем этом.
Это мой ответ.
Ритуалы пития - ни что иное, как выхолощенные кузьмичами методы общения с богами. Бахус, Дионис, прочие товарищи теперь есть по одной из ьумажного пакета в хипстерские усы. А раньше мы были викингами, и любое возлияние открывало двери как минимум в Вальхаллу.
За отсутствием сделанных отцом вещей и мускулистой спиной некоего Сергея, с которым я духовно сблизился заочно (о чем он совсем не знает), я представляю себе того самого друга, которого мы с Женей выдумали, чтобы была хоть какая-то причина сливаться в Вальхаллу и представлять себе, что весь мир принадлежит нам.
70 километров в час - это та скорость, на которой сдувает шапку. Зимой ночью на обратной стороне горы на мотоцикле, каким-то мелкокитайским чудом доставленном из недоступной Японии (а она существует вообще) мы думали, что все это ведет к просветлению.
А ты когда-нибудь видел Лошадь с мужиком?
Саня глубокомысленно затянулся японской Мёвиус и изрек.
На телефоне заметка от прошлой жизни с заголовком "Насчёт буддизма, дряни и самооправдания." Наверное, мне лучше не знать, что именно я тогда имел в виду. С того момента перевернулось достаточное количество казавшихся незыблемыми устоев: семейные ценности, стол, мировоззрение - теперь они любят футбол, а у нас чехлы с Hello Kitty. Болезненная попытка быть индивидуальностью в высокоточном индустриализованном дворе темно-коричневого дома.
Нам хочется казаться самим себе в иной парадигме вещей - шторы, лампы, душ и ящики - все это мещанство не помещается в чемодан, однако ведь есть что-то такое, что заставляет задерживаться в ИКЕЕ и примерять на себя "цветы, колодец и сад."
Не отнять, бизнес. Искусство доводит людей до цугундера, мне осталось только одеть на себя шарф, очки и шляпу и загадочно выйти в ночь, в которой пары пар стараются самоактулизироваться до 00:00. Во-первых, потом уже не праздник.
Во-вторых, всем завтра на работу.
Как Саня за идею пить, ведь панк-рок же, и, как Алина, не продавать идеалы и не скрести по дну преподавателем, но познавать киноискусство под веществами и рассуждать о передаче кем-то никому какого-то неуловимого чувства, у которого и названия-то толком уже нет. Зато искусство.
Как-то все разучились быть фрезеровщиками и писать стихи. Или не умели никогда.
Этот псевдо-декадентский склад существования, исключительно ради того, чтобы показать другим свои очки в толстой оправе и найти себе оправдание графоманить с салфеткой и манжетами в стол.
Ну что, что ты сделал для хип-хопа в свои годы?
Зато не продался, и нашел(-ла) то, что тебе интересно. То есть ничего не делать, вштыриваться и надеяться на то, что тебя спасет кто-то своей чисто выбритой любовью.
В моем представлении, мироздание - это мужчина, приводящий на первое попавшееся распутье и говорящий случайным слушателям: "не подходите, со мной что-то не так."