I couldn't care less.
4 часа утра, я сижу перед компом без очков. Я проснулся от того, что мне приснилась революция, где люди и машины сошли с ума. А также от того, что я обязательно должен был в ней умереть. И ещё от того, что я обнимал девушку, чего не было уже очень давно. И мне очень жаль, что я не досмотрел этот сон. Потому что сны – это самое интересное, что у меня есть. Я дочитал “The Outsider” Камю. Спасибо, я понял. Из всего, что есть, сейчас я бы хотел простой человеческой ласки. И я превосходно понимаю, что мне не от кого её ждать. Мне надоело просыпаться от захватывающего ощущения, что так на самом деле может быть. Надоело сидеть в Инете 18 часов в сутки в поисках настоящей любви. Надоело продавать себя за пару улыбок и одно обращение. Мне надоело быть одному. По любому поводу, где угодно. Не просто одному, а в изоляции. Как будто всё-всё за полупрозрачной полиэтиленовой плёнкой. И ни к кому не пробиться. И никто не хочет слушать. Или просто везде занято.
Просыпается мама, сервер не найден, я понимаю. Как я хочу есть. И как мне всё равно. Никому ко мне не пробиться. Наверное, сейчас я буду заниматься чем-то важным. Чем-то настолько нужным, что я забуду, что всё бесполезно. Господи, как же всё стремительно кончается. Не просто быстро, нет, стремительно. И я не успеваю вместе со всем этим, у меня просто не получается. Искусственные развлечения, это декорация. Backstage. Для чего-то того, чего у меня нет. Сами по себе они ничего не дают, всё бесполезно. Кино, кафе, прогулки, походы, встречи – это всё просто катализатор. А если нечего катализировать?
Но самое страшное – не это. Самое страшное – то, что я положил денег на телефон. Для того, чтобы взаимодействовать с окружающими. Я написал 4 мессаги. 4-м разным людям. Разного совершенно содержания. Все ответили одинаково. Никак.
Потом я снова лёг спать. И проснулся среди горы пленных солдат, которых раскладывали рядами и убивали штыком, чтобы не тратить патроны. Какие-то арабы с нашивками неизвестной мне организации. Армии. Они делали надрез на шее справа, под ухом, и втыкали туда штык-нож. Когда подошла моя очередь, меня убили так же, как всех. Это совсем не страшно. Мне приснилась смерть от начала до конца. Можно сказать, что я получил ответ на один из очень важных вопросов. Единственная особенность – потом некоторое время очень кружится голова, и всё вокруг не имеет постоянного цвета. Но, стоит понять, что ты уже мёртв, соответственно, никакой головы у тебя больше нет, всё встаёт на свои места. Тебя больше не обжигает солнце этого безымянного оазиса, не хочется пить. Вообще ничего не хочется. Я бы сказал, что настоящая смерть – это свобода от желаний.
А потом звонит домофон, и я просыпаюсь. Ощупываю шею и понимаю, что я – живой. И в первый раз я об этом пожалел. Мне понравилось быть мёртвым.
Просыпается мама, сервер не найден, я понимаю. Как я хочу есть. И как мне всё равно. Никому ко мне не пробиться. Наверное, сейчас я буду заниматься чем-то важным. Чем-то настолько нужным, что я забуду, что всё бесполезно. Господи, как же всё стремительно кончается. Не просто быстро, нет, стремительно. И я не успеваю вместе со всем этим, у меня просто не получается. Искусственные развлечения, это декорация. Backstage. Для чего-то того, чего у меня нет. Сами по себе они ничего не дают, всё бесполезно. Кино, кафе, прогулки, походы, встречи – это всё просто катализатор. А если нечего катализировать?
Но самое страшное – не это. Самое страшное – то, что я положил денег на телефон. Для того, чтобы взаимодействовать с окружающими. Я написал 4 мессаги. 4-м разным людям. Разного совершенно содержания. Все ответили одинаково. Никак.
Потом я снова лёг спать. И проснулся среди горы пленных солдат, которых раскладывали рядами и убивали штыком, чтобы не тратить патроны. Какие-то арабы с нашивками неизвестной мне организации. Армии. Они делали надрез на шее справа, под ухом, и втыкали туда штык-нож. Когда подошла моя очередь, меня убили так же, как всех. Это совсем не страшно. Мне приснилась смерть от начала до конца. Можно сказать, что я получил ответ на один из очень важных вопросов. Единственная особенность – потом некоторое время очень кружится голова, и всё вокруг не имеет постоянного цвета. Но, стоит понять, что ты уже мёртв, соответственно, никакой головы у тебя больше нет, всё встаёт на свои места. Тебя больше не обжигает солнце этого безымянного оазиса, не хочется пить. Вообще ничего не хочется. Я бы сказал, что настоящая смерть – это свобода от желаний.
А потом звонит домофон, и я просыпаюсь. Ощупываю шею и понимаю, что я – живой. И в первый раз я об этом пожалел. Мне понравилось быть мёртвым.
