В принципе, я нахожусь от тебя на расстоянии 17 с половиной метров, если считать вверх. Ну, может, меньше, может, больше, у меня всегда были проблемы с глазомером. Знаешь, я даже не ревную, нет, они все неправы, пусть с тобой будет кто угодно, кого бы ты ни привела домой, все одобрят твой выбор. Тебе никто никогда не скажет, что ты ошиблась. Это делает тебя flawless в твоём понимании. В русском нет такого слова, разве что безупречная, но ты ведь достаточно хорошо знаешь английский, чтобы понять, в чём разница.
Знаешь, я поменял собственную кровь на чистый джанк, один к одному, никто не проиграл, никто не выиграл, всё равноценно. Постоянная Хобарт, но ты о ней не знаешь. Ты предпочитаешь не знать о тех вещах, которые могут расколоть твой целостный мир на части. Это делает тебя такой собранной, цельной. Ты всегда знаешь, что происходит. И даже знаешь, почему. И всё равно обращаешься ко мне с вопросами, только они совсем другого свойства, эти вопросы.
Я должен был тебя развлекать в среду, да, как обычно, когда ты садишься со мной только для того, чтобы было не скучно. В каком-то смысле, мы всегда рядом. Соседи, одногруппники, друзья. Даже сейчас, если я откину переднее сиденье и вытянусь в машине, лёжа во весь рост, окажется, что мы лежим рядом. Нас разделяет 5-тимиллиметровое железо передней правой двери, 30 сантиметров кирпича и около 17 метров пространства. Это ведь так немного, ты понимаешь, мы практически лежим с тобой в одной постели. Только ты об этомне знаешь. Ты знаешь то, что сейчас рядом с тобой лежит твой Рома, if I got his name right. Не знаю, что знает он. Воможно, то, что он, парень из богом забытых Киришей, неплохо устроился в объятиях этой девушки. Знаешь, он тоже тебя не любит. Это видно на той фото, единственной фото, где вы стоите вместе. Тебе так хочется верить, Аня, тебе очень хочется верить. Я не стану спрашивать, почему ты поверила ему, а не мне. Почему... Все мы решаем этические уравнения в свою пользу.
Я вынужден от тебя отказаться, даже не вынужден, а, скорее, рад. Я рад от тебя отказаться. Ты больше не будешь мне сниться или являться в случайных образах в метро, в отражении в витрине или на другой стороне улицы.
Тебя больше нет, но это совсем не больно, ты ничего не почувствуешь. Тем более, что ты спишь. Это я сейчас сижу в машине с заведённым двигателем, согнувшись пополам потому, что связь, которая была между нами, порвавшись, эластичным жгутом хлестнула меня по глазам. Я вижу только ребристый резиновый коврик, несколько его квадратных сантиметров, на которых уже начал таять снег.
В общем пока, если ты выглянешь в окно, на несколько сонных мгновений оторвавшись от его тела, а ведь он выше тебя, верно, он может обнять тебя, отчего делается так уютно, если ты выглянешь в окно, ты даже не поймёшь, что я был здесь, что это смазанные следы от моих покрышек на снегу. В общем, от тебя это не требуется. Так даже лучше. Возвращайся обратно в постель, там теплее, чем перед окном, пусть даже оно - фирмы Rehau. Возвращайся обратно, где он ждёт тебя, такой сильный, красивый, полусонный, полностью твой.
Если между нами осталась хоть какая-то взаимокомпенсация, а она, несомненно, осталась, потому что мне холоднее с каждой секундой, несмотря на работающую на самых высоких оборотах печку, если между нами осталось что-то такое, что не смогло порваться, то тебе сегодня будет очень тепло. Тепло и уютно. Потому что мне уже становится холодно и одиноко. За нас обоих.
Тебе не о чем беспокоиться.