Бах! Он включил кофе, словно выстрелил из выключателя. Растворимый свет неравномерно рассыпался по комнате. Делать было нечего, но необходимо было создать видимость действия, иначе управляющим силам было бы незачем допускать его до завтра. Он неторопливо прошёлся из одного угла помещения в противоположный, пиная по пути неприятно податливую пивную банку. Звук поглощала пыль, рваными клочьями осевшая в углах.
Его здесь не было довольно давно.
Один из многочисленных углов комнаты был залит водой. От стены отваливались крупные куски белой штукатурки и с хлюпаньем падали в лужу на полу. Мало что изменилось. Телефон был залит. Если кто-нибудь попытается проникнуть сюда этим способом, у него возникнут проблемы. разве что эти, с номерами на 8-600. У них никогда не бывает проблем. Его передёрнуло судорогой воспоминания, но облегчающей боли не возникло. Гелевая природа света заявляла о себе повсюду. Зеркало, хромированный поручень ванной, глянцевый журнал, - всё было буквально заляпано пятнами освещения.
Некоторые физические законы действительно сложно изменить.
Он вышел на балкон со слабой надеждой увидеть с него хоть что-то мотивирующее. Незнакомое. Манящее. Слева спереди горела алым реклама какого-то банка. Сто тридцать четыре этажа ниже полыхала вывеска порно бара. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Прошло немало лет, а этот мир всё так же намеренно сужает возможность фокусировки.
Даже если бы он подсчитал количество символов, развернувшихся у него в сознании при виде открытого пространства, он не убил бы должного количества времени. Научившись отвечать на вопрос "Зачем?" не раздумывая, сохраняешь целую вечность для одного себя. Теперь пришло время решить, что делать с этим временем. Ответа на этот вопрос пока не было, но он должен был появиться достаточно скоро. Он знал это, и поэтому не волновался. Он вообще никогда не волновался. Разделив происходящее на интуитивно понятную систему вопросов и ответов, он поставил систему в зависимость от себя самой, что позволило ему тихо выскользнуть из причинно-следственных связей. Теперь ему оставалось лишь принимать во внимание те единственно верные ответы, которые система давала сама себе.
Наступал вечер. Он наблюдал за ним, не испытывая при этом никаких эмоций. В его видении вечер был набором символов первого порядка, структура которого была до неприличия примитивна. Всё вероятности, все возможности, которые только могли существовать в данную секунду возникали у него в мозгу и уходили в небытие, оставив за собой тонкий трассирующий след. Он позволил вечеру наступить.
Исключительно потому, что его ждали вещи с большим статусным приоритетом: кофе был готов.