Я проснулся в этот день, который ничего хорошего не обещал. Он вообще ничего не обещал. Я проснулся и лежал неподвижно, надеясь, что снова усну. Я не уснул. Оделся и пошёл сдавать билеты в кино. Потому что кому бы я вчера ни предлагал пойти со мной в кино, никто не согласился. «Револьвер» - мой самый нелюбимый фильм. Я его так и не посмотрел. Из 200 полученных обратно рублей 100 я положил маме на телефон. Поэтому мне не хватило 70 копеек на Serious Sam II. Я забил и пошёл домой. Через 7 минут после того, как сдал билеты, встретил Лесли. Она куда-то шла потому, что ей было абсолютно нечего делать. У неё, наверное, тоже утро не задалось. Но билеты в кино я уже сдал, поэтому соврал ей, что иду из дома книги. И пошёл домой. На этот раз уже окончательно. Из квартиры пахло борщом. Backspace. На обед у нас была картошка. Я не знаю, что мама с ней сделала, но съесть тёмную несолёную полусырую массу я не смог. Раньше это было моё любимое блюдо. Мама сказала, что она его недодержала, недосолила. Ещё чего-то не положила.
- Ничего, это тоже можно есть.
Я не смог. Хочу есть до сих пор.
Потом я пошёл косить. Потому, что Татьяна Ивановна попросила. Потому, что всё равно, выходной у меня или нет. На винт наматывается сырая трава, мотор перегревается. Коса глохнет. По голове долбит мелкий дождь. Люди удивлённо оборачиваются. Через 2 недели травы уже не будет совсем.
Потом я пошёл к папе, делать ему в машине сигналы. У меня не получилось, и я пошёл обратно домой. Я хотел спать. Забрался под одеяло с головой, и там, в духоте и темноте, надеялся, что папа сделает телевизор тише. Он не сделал.
Наверное, я уснул. Потому, что, когда я взял в руки дребезжащий телефон, было уже темно. Со мной хотела поговорить Хелена Харт. Она только что пришла домой, и хотела кому-то рассказать, чем она занималась всю ночь. Событие будет неполным, если о нём никому не рассказать. Я сказал, что у меня диплом, и повесился.
Когда я открыл документ, который мне прислала Галактионова, оказалось, что всё совсем не так. Я не знаю, про что я пишу. И, к тому же, пишу неправильно.
Мама говорит, что у меня хорошая тема. Я не знаю, наверное. Маме виднее.
Потом со мной захотела переписываться Ира из школы. Только мне было совсем нечего ей сказать. Весь день я думал о том, что завтра мне вставать в 6.00. Это меня очень расстраивало.
- I wish I could kiss you good night.
- You can kiss me good day.
«И никакого волшебства, слова, слова, слова, слова» 5’nizza. На самом деле со мной приятно говорить. Я – интересный собеседник. Если меня ничего не напрягает. Со мной можно весело провести время. Но вот быть со мной – это что-то такое, чего ни я, ни кто-то другой не представляет. Я плоский. И очень здорово похож на подругу.
Я переписал вступление к диплому и понял, что дома очень холодно. Мне стало как-то не по себе, я пошёл в душ. После этого Ира призналась, что тоже не наелась. Когда мама легла спать, она натёрла яблок. Протёртые кислые яблоки – не особенно сытная еда, но ничего другого под рукой не оказалось. Свои песни я начинаю понемногу забывать. Сначала забываются слова, потом – музыка. Мне очень обидно. Это похоже на эффект Гордона-Элджернона.
Ира пошла спать. Я сел печатать первую главу и ждать Интернет. Параллельно с этим печатался мой рассказ. Кто-то на работе хотел его прочитать. Не помню, кто. Я смотрел телевизор ровно столько, сколько печатается страница. Не знаю, что я искал в телевизоре, но я этого не нашёл.
Мне очень хотелось спать.
Поэтому я включил PJ Harvey. До Интернета ещё 16 минут, но я больше ничего не буду писать. Потому что писать нечего.
В инете прочитал, что Youko-sama не западло было бы сходить в кино. Fuck, у меня всё по жизни задним числом.
Знаешь, сходим. Точно. Скинь мне твои координаты на У-мыло, чтобы я опять не узнал после.